Думай о Камчатке

Вечернее солнце окрасило и без того золотистый пляж в Муйне, превратив его в растопленный металл. Не было ни намека на ветер. И вместе с неподвижным морем казалось, что жизнь тоже замерла. Туристы на лежаках как бы нехотя тянулись за легкими коктейлями с местным ромом, малыши с нежно-золотистой кожей медленно пересыпали песок из ладони в ладонь, редкие пловцы, которых не смущало горячее море, гребли в закатных лучах, словно в замедленной съемке. Райский уголок для серферов превратился в горящий всеми оттенками желтого ад. Нет ветра. Но для таких как она, любителей наблюдать за жизнью, это был действительно рай. Она делала моментальные фото старинным полароидом, сразу приклеивала их на двусторонний скотч в тетрадь и писала короткие заметки о людях вокруг. Иногда это были четверостишья с не самыми оригинальными рифмами, но такими точными словами, как о той пожилой паре, все время державшейся за руки:

«Их взгляды не потускнели,

В отличие от жемчужных бус,

Здесь, в азиатском апреле,

Они до сих пор чувствуют жизни вкус»

Иногда, мини-рассказы, обычно с открытым финалом. Но в его случае было всего три слова.

Он неподвижно сидел на песке, сцепив руки в замок на правом колене. Бронзовый загар, выгоревшие кудри и подтянутое тело выдавали в нем серфера. Рядом лежала его синяя майка с белыми разводами от морской соли.

Она сделала снимок со спины и поняла, что для того, чтобы написать о нем, ей нужно увидеть его лицо. Он, не отрываясь, смотрел в море все время, что она наблюдала, и ей казалось, что в его глазах она прочитает нужные строки.

– Привет! – она давно забыла, что такое нерешительность при знакомстве, много стран назад, много приключений с однодневными друзьями назад, много улыбок, рукопожатий, объятий и поцелуев назад.

– Привет, – сдержанно вежливо отозвался он, слегка повернув голову в ее сторону и тут же вернув взгляд к морю.

Она присела рядом, вытянув загорелые ноги с накаченными икрами к воде. Они молча сидели несколько минут, пока она вновь не заговорила, кажется разгадав причину его меланхолично-печального взгляда.

– Спокойное море – это уже не море, согласен?

– Угу, – он не отрывал свой взгляд от мерцающей вечерним солнцем воды.

– Море должно внушать страх и восторг, и показывать всю мощь природы! – она решила прочитать ему тот небольшой текст, который написала сегодня утром, глядя на безмолвную гладь воды на рассвете, – Оно должно биться волнами о берег, скалиться белой пеной, рычать перекатами! Вы должны бояться попасть под одну из его волн-разбойников, но в тайне желать этого. Вы должны хотеть намочить босые ноги даже в весеннем Тихом океане на побережье Камчатки. Море должно побуждать желание победить его, пересечь буйную полосу прибоя, нырнуть в ледяные волны.

Она очень ревностно относилась к своим текстам и, в отличие от кружащих роем мыслей в голове, никогда не делилась ими с окружающими. Это только ее моменты, ее мир. Но его взгляд напомнил ее собственный, тогда, пару лет назад, на побережье Тихого океана на Камчатке.

– Где это – Камчатка? – спросил он, заинтересованно повернувшись.

– О, это дальняя земля льда и пламени на самом востоке России. Почти как Гавайи – тоже есть вулканы и огромные волны, только холоднее на пару десятков градусов.

– Всегда у вас в России так, – засмеялся он, – Только вдохновишься ехать, как узнаешь, что там на пару десятков градусов холоднее.

– А ты откуда?

– Калифорния, – ответил он, наконец-то сменив позу.

– Ооо, тогда точно не выживешь у нас, – она рассмеялась и посмотрела ему прямо в глаза, – Тяжело без волн, да?

– Угадала… Мы прилетели сюда на две недели и волн так и не видели. Черт, лучше бы остался в ЭлЭе!

– И как вы проводите время?

– Да никак, – он подобрал маленькую ракушку и с силой кинул ее в море, – Пьем пиво, клеим вас, русских девчонок, спим полдня. Даже не купаемся почти, море очень горячее (Ладно, он сказал факинг хат).

– И нигде не были?

– В смысле экскурсии? Это же для них, – он махнул рукой на ту пару, с вечно сцепленными руками.

– В смысле просто взять байк на прокат и поездить по стране, – сказала она, закатив глаза.

Он пожал плечами и вернулся взглядом к морю.

– Тут недалеко есть озеро с лотосами прямо посреди песчаных дюн, представляешь? Просто нереально красиво!

Он повернулся и стал внимательно рассматривать ее. Короткие, слегка растянутые джинсовые шорты, черная майка с надписью AC/DC, выгоревшие на солнце каштановые волосы – явно давно не стриженные, веревочки-браслеты на руках – типичная путешественница с огромным рюкзаком наперевес, бегущая от реальности или от цивилизации, или просто запутавшаяся в возрасте и жизни.

– А что ты делаешь сегодня вечером? – он улыбнулся широкой белоснежной типично-американской улыбкой.

– Рассказываю историю про Камчатку одному калифорнийцу.

– Что за история?

– В свое первое одиночное путешествие я полетела на Камчатку. Представляешь? Одна и сразу на край России. Увидела дешевые билеты и, не думая, забронировала. Никто, конечно, со мной в такую даль не полетел. Это было два года назад, да, тоже в апреле, – она высыпала горсть песка на левую лодыжку, – Мне казалось, что круто – начать путешествовать с этого дикого места. В итоге, по прилету я узнала, что тропы к вулканам будут доступны только с конца июня, а в апреле посмотреть все эти космические пейзажи можно только с вертолета или на снегоходах, но цены соответственно пейзажам тоже космос. Еда дорогая… Первые дни я просто гуляла по Петропавловску-Камчатскому и с грустью смотрела на вулканы. Прямо как ты сейчас на море.

Он понимающе улыбнулся.

– А потом я познакомилась с ребятами-серферами. Мы вместе поехали на черный вулканический пляж и, пока они ловили волны, я их фотографировала. Потом наклеила фото в свой дневник и записала их историю, – она показала первую страницу своей потрепанной тетради: по бурому песку шли два человека в черных костюмах с досками для серфинга подмышками, один приставил руку ко лбу, смотря на пенящиеся гребни волн, а второй показывал рукой куда-то вдаль, за горизонт. Внизу был непонятный для него текст – по неровным буквам кириллицы было ясно одно, текст писался не на твердой поверхности.

– Вот это волны! И песок, правда, как на Гавайях, – он восторженно улыбнулся, ожидая продолжения истории.

– Потом мы много гуляли с этими ребятами по, казалось бы, обычным местам: рыбный рынок, вот видишь – это камчатский краб, – она показала фото какого-то мутанта из фильмов про инопланетян, мутанта держала хмурая женщина в меховой шапке и синем фартуке поверх толстого свитера. – Городские кафе – они за едой, а я за сюжетами; заброшенные поселки…

Он листал фото безлюдных пляжей с почти осязаемым океанским ветром, ветхих пятиэтажных домов без стекол, смеющихся людей с вилками в руках и уже догадывался о выводе этой истории.

– И я поняла, что самое классное в путешествии – это не увидеть достопримечательности или сделать что-то из запланированного, а создать свои и увидеть чужие моменты счастья. Подняться на вулканы, конечно, тоже круто, но я бы не променяла это на те дни, когда мы безуспешно пытались развести костер на пляже, а потом бежали в машину – греться и пить вино, когда ели икру ложками прямо на «ароматном» местном рынке, когда… – она мечтательно задумалась, – В общем, не надо ждать у моря погоды, надо создавать свою.

Он задумчиво посмотрел на нее и вычеркнул из головы ранее мелькнувшую мысль насчет вечера в той уединенной бухточке с остатками рома в бутылке.

– Мы еще успеем проводить закат у озера с лотосами?

– Думаю, нет, – она на секунду задумалась, потом улыбнулась и ответила: «Но точно успеем встретить там рассвет!»

Следующая неделя была одной из самых беззаботных за последние годы его жизни – они гоняли по песчаным дюнам на квадроциклах, увидели, как растут драконьи фрукты (и, да, своровали парочку), остановились на ночь у обычной вьетнамской семьи, в узком доме с красивым фасадом и обшарпанными боками, ели дешевую лапшу вместе с простыми рабочими, пили кофе со сгущенкой в горной деревушке с 8 домами и было много: «Что это? Я хочу попробовать!», «Вау!», «Я первый раз в жизни…».

Когда они прощались на автобусной станции шумного Хошимина, она сказала: «В следующий раз, когда что-то пойдет не по плану…»

– Думай о Камчатке, – закончил он.